Доселе демонстрирующая единство франкистская элита раскололась буквально на следующий день после объявления преемником Хуана Карлоса. С ним связывались надежды сторонников постепенной либерализации. «Непоколебимые» делали ставку на Альфонса Бурбона-и-Дампьер.
23 июля 1969 генеральный директор Счетной Палаты выдвинул в суде по экономическим преступлениям обвинение против компании «Матеза» и арестовал ее владельцев и директоров, в том числе Хуана Вила Рейеса, близкого друга Лауреано Лопеса Родо, комиссара плана развития в ранге министра. По мере раскручивания дела под арест попали еще два бывших министра – финансов и торговли а также бывший управляющий Банка Испании.
Коррупция и казнокрадство при Франко процветали, но до сих пор факты вскрывались обычно за рубежом. Дело Матеза стало первым коррупционным скандалом такого масштаба, получившим огласку на всю страну. Направив удар на католических технократов и «оппортунистов», консерваторы попали в тот самый режим, который пытались сохранить. Козлом отпущения был назначен Рейес, а министров Франко выпустил. Как «выяснилось» они якобы ничего не знали. Замешанные в деле министры из Опус Деи вылетели из правительства, но вместе с ними Франко сместил и допустившего огласку министра печати Фрага и министра – генерального секретаря Национального Движения Солиса. Чтобы укрепить режим, покровитель Опус Деи правая рука каудильо Луис Карреро Бланко решил закрутить гайки. Скомпенсировать его он надеялся дальнейшей экономической либерализацией.
Случай предоставился неожиданно быстро. В 1970 году началась мощная волна забастовок. Демонстрация силы и непреклонности режима обернулась расстрелом бастующих в Гранаде. В самом центре многолюдного курорта. Истерическая реакция правящей элиты на такой конфуз вылилась на страницы прессы обвинениями духовенства в подстрекательстве рабочих. В ответ 28 июля архиепископ Гранады, твердокаменный консерватор, издал пастырское послание с осуждением жестокости полиции и директивой священникам – защищать рабочих от фалангистов. Собор Гранады стал убежищем для бастующих. Разъяренные экстремисты из «Новой силы» ответили нападками на священников, и Церковь перестала быть верной опорой режима.
Внешне силовое подавление забастовок увенчалось полным успехом. Рабочих удалось заставить вернуться на производство, ничего не уступив. А тайные профсоюзы, до сих пор интересовавшиеся только борьбой за экономические интересы своих членов, поняли, что так каши теперь не сваришь. И немедленно занялись политикой.
Венцом провальной силовой политики Каррера стало так называемое Бургосское дело. Имея на руках все козыри и затеяв его, чтобы получить международную поддержку, режим, в силу самой своей природы, с треском провалил дело. Самому адмиралу Каррере это в итоге стоило жизни. Режим же получил на свою голову международное осуждение, внутреннюю дестабилизацию и волну террора.
1 декабря 1970 ЭТА похитила консула ФРГ в Сан-Себастьяне и объявила, что его судьба будет зависеть от судьбы шести приговоренных к смерти террористов. Немцы, как крупные поставщики, покупатели и инвесторы, начали лоббирование неисполнения смертных приговоров. Так к процессу оказалось привлечено внимание всего мира.
Суд же увидел для себя в этом деле возможность продвижения по службе и громкого удара по ЭТА. Исполняй он свои обязанности добросовестно и профессионально, так бы и было. Но откуда было взяться профессионалам во франкистском суде, коррумпированном и рептильном. Вместо того, чтобы разобраться с каждым террористом по отдельности и осудить его за конкретные преступления, все дела были объединены «амальгамой». Процедура суда была упрощена, основными доказательствами были выбитые пытками признания подсудимых. Ну как проще сделать террористов в глазах всего мира борцами с тиранией? Вместо того, чтобы увязать протестующих против Франко с пособниками террористов, режим сам сорвал с себя маску благопристойности, с таким трудом натянутую.
Внутри же Испании процесс еще до этого вызвал самые настоящие протесты, c крушением витрин, машин и столкновениями с полицией. Это та вещь, которую сторонники закручивания гаек и диффамации оппозиционеров не понимают никогда. Режим, в отношении которого массы испытывают кризис доверия, любыми процессами против своих противников, прав он или нет, всегда подрывает свои позиции. И франкисты так и не смогли понять – как же так, почему остальные испанцы так яростно поддерживают тих баскских террористов. Волнения прошли по крупным городам страны, заставив ввести 9 декабря чрезвычайное положение по всей Испании.
25 декабря ЭТА отпустила немецкого консула, а 28 было оглашено решение суда. Оно превзошло жестокостью даже требования обвинения – девять смертных приговоров, 519 лет лишения свободы и штраф в полтора миллиона песет. И вот теперь Франко с его присными предстояло окончательно потерять лицо.
Дело Матеза и Бургосский процесс привели к тому, что на демонстрации и протесты вышли не только противники режима, но и сторонники. Офицеры, получающие маленькое жалование, ненавидели разжиревших дельцов и казнокрадов. С их точки зрения, все проблемы страны были вызваны некомпетентностью чиновников. 14 декабря группа полковников и генералов во главе с генерал-капитаном I военного округа, Хоакином Фернандесом де Кордоба, отправила к Франко делегацию с требованием не терпеть больше никаких манифестаций оппозиции. Внеочередное заседание совета министров решило удовлетворить требования армии и подавить волнения. Чрезвычайное положение продлевалось на полгода. 16 и 17 декабря прошли массовые демонстрации в поддержку Франко. В сельской глубинке набирали бедняков, выплачивали им деньги и везли на автобусах в Мадрид. Там на митинге выступающие обвиняли во всех проблемах Опус Деи, идиотов из правительства, Хуана Карлоса, и призывали защитить Франко от красных, рабочих, ЭТА и иностранных правительств. В течение последующей недели состоялся ряд демонстраций, организованных сверху, сопровождавшихся угрозами в прессе. 21 декабря, выступая перед кортесом, Карреро хвалил армию и объявлял, что любая попытка протеста встретит жесткое противодействие.
А 30 декабря Франко объявил о помиловании осужденных на казнь. Одно дело угрожать тем, кто от тебя зависит, и совсем другое – тем, от кого зависишь ты. Власти ФРГ недвусмысленно дали понять, что казнь приведет к экономическим санкциям. В ситуации выбора между потерей лица и потерей денег Франко и его ближайшие соратники предпочли унизиться за деньги. И это в ситуации когда за какой-то год в стране сложилась доселе отсутствовавшая массовая оппозиция.
Естественно, такую пощечину попытались компенсировать ужесточением репрессий. В течение 1971 года целый ряд преступлений вывели из гражданской в военную юрисдикцию. Ужесточили цензуру. Увеличили суммы штрафов за выступления против власти и ввели лишение свободы при их неуплате. Но все это казалось недостаточным «непоколебимым». И испанские охранители сами перешли к делу. При явном попустительстве полиции они напали на ряд книжных магазинов и галерей. Почувствовав безнаказанность, доблестные погромщики перешли к нападениям на университеты, профсоюзных активистов и церкви. Попытавшись заткнуть дыры ультраправыми экстремистами, правительство вскоре ощутило всю ошибочность этого шага.
Во-первых, сами погромщики выходили из под контроля. Очень скоро они уже напали на Банк Мадрида и организовали взрыв в Барселоне. Во-вторых, в ответ начала организовываться оппозиция. 7 ноября 1971 в Барселоне собралось 300 каталонских делегатов от коммунистов, социалистов, либеральных католиков, монархистов и независимых профсоюзов договорившись вместе бороться за демократизацию и амнистию политзаключенным. Более того, к ним присоединился ряд каталонских промышленников и банкиров. ЭТА начало практиковать захваты предпринимателей. Не идущих навтречу рабочим. 11 января 1972 года церковь во всеуслышание объявляет о своем разрыве с режимом.
Но хуже всего было то, что рабочие опять начали бастовать. Хотя официально рассчитанная инфляция составляла 6%, цены на товары первой необходимости выросли на 12%, а зарплаты всего на 6,5%. Цены на жилье искусственно взвинчивались спекулянтами. Рост ВВП не сопровождался ростом уровня жизни. Целый ряд потребительских товаров не был доступен широким слоям, уровень социальной защиты -крайне низок. Плохая санитария и недостатки в образовании и здравоохранении также не способствовали популярности режима.
С сентября 1971 забастовки и студенческие демонстрации идут без остановки. Несмотря на то, что столкновения с полицией часто заканчиваются стрельбой, накал борьбы только возрастает. В стране басков начинаются настоящие боестолкновения. В ответ ЭТА объявляет о том, что отныне будет убивать представителей власти.
К концу 1972 года Франко и Карреро пришли к неутешительному выводу – ставка на ужесточение не просто провалилась, но многократно ухудшила положение. Они начинают заявлять о грядущей демократизации и либерализации, но кто теперь им поверит? Зато «бункер» раздражен. Он требует усилить репрессии. И повод быстро находится. 1 мая 1973 года член ультралевой организации FRAP зарезал инспектора тайной полиции. Позже выяснилось, что FRAP была пронизана полицейскими провокаторами. Но повод перейти в наступление был найден.
Были проведены массовые аресты и пытки левые всех групп политического спектра. Во время похорон зарезанного шпика ветераны Фаланги и полицейские потребовали мести у Карреро и министра внутренних дел. Понятно, что это была постановка, демонстрирующая, что с какими либо реформами решено покончить. Сторонники реформ были изгнаны из кабинета. Впервые с 1938 года премьер-министром стал не Франко, а Карреро. По-видимому, это была подготовка к его назначению преемником. Но Карреро суждено было стать не триумфатором, а жертвой. При попытке утвердить ряд стабилизационных мер в ноябре, забастовки вспыхнули с новой силой. Энергетический кризис должен был неминуемо привести к рецессии и усилению недовольства рабочих. Единственное же, на что сподобился Карреро стал процесс 1001 – против членов нелегальных профсоюзов, обвиненных в заговоре.
Но довести его до конца премьер не смог. За 15 минут до начала судебного заседания 100 килограмм взрывчатки отправили его автомобиль в полет на крышу церкви. Ответственность за теракт взяла на себя ЭТА. Тем не менее, он и до сего дня вызывает ряд вопросов. Почему не была усилена безопасность, несмотря на предупреждения. Как в таком районе, близ посольства США и правительственных зданий вообще могли заложить бомбу. Почему произведенная там за день того проверка в преддверии визита Киссинджера ничего не выявила. Почему преемником был назначен человек ответственный, в общем-то за этот провал министр внутренних дел. Почему в течение пяти часов после покушения не были перекрыты дороги и аэропорт. Вопреки всяким конспирологическим теориям, скорее всего, налицо банальные разгильдяйство и непрофессионализм. А что министра повысили – так близкий же друг семьи Франко.
Во всяком случае, в обстановке охватившей правительство паники Ариас Наварро, будущий премьер, сохранил трезвую голову. Вместе с начальником Генерального Штаба он заставил командующего гражданской гвардией отозвать свою телеграмму о захвате столиц провинций с арестами левых и увести гвардию с улиц.
Ожидали, что правительство Наварро продолжит жесткую линию, тем более, что резкий рост цен усилил недовольство. Но сам премьер-министр, вопреки ожиданиям, заявил о необходимости либерализации. Вот только все его начинания постоянно наталкивались на противодействие «бункера» и лично Франко. Мощного старика не смогла остановить даже госпитализация – он выскочил из больницы, пока Хуан Карлос не взял всю власть в свои руки. Разумеется, доверия правительству такая тактика не добавляла.
Зато левые силы узнав о болезни Франко тут же объединились в Демократический союз. А после того как Франко по наущению «Новой силы» уволил либерального министра печати за дозволение всякой «порнографии» и «левой пропаганды», доверие к правительству потеряли уже и его сторонники. Промышленники и банкиры начали заигрывать с левыми. Потому что дедушка старый, ему все равно, а нам еще жить. Дождемся революции, как в соседней Португалии. В той обстановке заявление Наварро о намерении придерживаться своей программы либерализации 10 сентября стало бомбой. Бункер вскипел. Но Наварро тоже решил, что оглядываясь на друга каудильо, голову потеряешь. И пошел на принцип. Вот этого ультрас от него точно не ожидали.
4 марта чистка правительства от «непоколебимых» началась. Но было уже поздно. Крысы бежали с тонущего корабля. Дотоле верные франкисты толпами перекрашивались в сторонников реформ. Правые террористы бесчинствовали, нападая на священников и адвокатов, левых и либералов, рабочих и книжные магазины. Рабочее движение было на подъеме. «Либеральное» правительство могло опереться только на силу. 25 апреля в стране Басков установлено чрезвычайное положение и начат террор против населения. Цензура усиливалась. 26 августа принят драконовский антитеррористический закон. Его действие отныне распространялось на всю Испанию, а не только на баскские провинции. 27 сентября была проведена казнь пяти противников режима. 13 стран отозвали послов из Испании. Франко умер очень вовремя для своих сторонников. Проживи он еще немного – и им грозила бы настоящая революция. Как только каудильо слег, индекс испанской фондовой биржи рванул вверх. Следующий скачок произошел с вступлением Хуана Карлоса на пост главы государства 30 октября. Генералиссимус до смерти надоел своим сторонникам.
23 июля 1969 генеральный директор Счетной Палаты выдвинул в суде по экономическим преступлениям обвинение против компании «Матеза» и арестовал ее владельцев и директоров, в том числе Хуана Вила Рейеса, близкого друга Лауреано Лопеса Родо, комиссара плана развития в ранге министра. По мере раскручивания дела под арест попали еще два бывших министра – финансов и торговли а также бывший управляющий Банка Испании.
Коррупция и казнокрадство при Франко процветали, но до сих пор факты вскрывались обычно за рубежом. Дело Матеза стало первым коррупционным скандалом такого масштаба, получившим огласку на всю страну. Направив удар на католических технократов и «оппортунистов», консерваторы попали в тот самый режим, который пытались сохранить. Козлом отпущения был назначен Рейес, а министров Франко выпустил. Как «выяснилось» они якобы ничего не знали. Замешанные в деле министры из Опус Деи вылетели из правительства, но вместе с ними Франко сместил и допустившего огласку министра печати Фрага и министра – генерального секретаря Национального Движения Солиса. Чтобы укрепить режим, покровитель Опус Деи правая рука каудильо Луис Карреро Бланко решил закрутить гайки. Скомпенсировать его он надеялся дальнейшей экономической либерализацией.
Случай предоставился неожиданно быстро. В 1970 году началась мощная волна забастовок. Демонстрация силы и непреклонности режима обернулась расстрелом бастующих в Гранаде. В самом центре многолюдного курорта. Истерическая реакция правящей элиты на такой конфуз вылилась на страницы прессы обвинениями духовенства в подстрекательстве рабочих. В ответ 28 июля архиепископ Гранады, твердокаменный консерватор, издал пастырское послание с осуждением жестокости полиции и директивой священникам – защищать рабочих от фалангистов. Собор Гранады стал убежищем для бастующих. Разъяренные экстремисты из «Новой силы» ответили нападками на священников, и Церковь перестала быть верной опорой режима.
Внешне силовое подавление забастовок увенчалось полным успехом. Рабочих удалось заставить вернуться на производство, ничего не уступив. А тайные профсоюзы, до сих пор интересовавшиеся только борьбой за экономические интересы своих членов, поняли, что так каши теперь не сваришь. И немедленно занялись политикой.
Венцом провальной силовой политики Каррера стало так называемое Бургосское дело. Имея на руках все козыри и затеяв его, чтобы получить международную поддержку, режим, в силу самой своей природы, с треском провалил дело. Самому адмиралу Каррере это в итоге стоило жизни. Режим же получил на свою голову международное осуждение, внутреннюю дестабилизацию и волну террора.
1 декабря 1970 ЭТА похитила консула ФРГ в Сан-Себастьяне и объявила, что его судьба будет зависеть от судьбы шести приговоренных к смерти террористов. Немцы, как крупные поставщики, покупатели и инвесторы, начали лоббирование неисполнения смертных приговоров. Так к процессу оказалось привлечено внимание всего мира.
Суд же увидел для себя в этом деле возможность продвижения по службе и громкого удара по ЭТА. Исполняй он свои обязанности добросовестно и профессионально, так бы и было. Но откуда было взяться профессионалам во франкистском суде, коррумпированном и рептильном. Вместо того, чтобы разобраться с каждым террористом по отдельности и осудить его за конкретные преступления, все дела были объединены «амальгамой». Процедура суда была упрощена, основными доказательствами были выбитые пытками признания подсудимых. Ну как проще сделать террористов в глазах всего мира борцами с тиранией? Вместо того, чтобы увязать протестующих против Франко с пособниками террористов, режим сам сорвал с себя маску благопристойности, с таким трудом натянутую.
Внутри же Испании процесс еще до этого вызвал самые настоящие протесты, c крушением витрин, машин и столкновениями с полицией. Это та вещь, которую сторонники закручивания гаек и диффамации оппозиционеров не понимают никогда. Режим, в отношении которого массы испытывают кризис доверия, любыми процессами против своих противников, прав он или нет, всегда подрывает свои позиции. И франкисты так и не смогли понять – как же так, почему остальные испанцы так яростно поддерживают тих баскских террористов. Волнения прошли по крупным городам страны, заставив ввести 9 декабря чрезвычайное положение по всей Испании.
25 декабря ЭТА отпустила немецкого консула, а 28 было оглашено решение суда. Оно превзошло жестокостью даже требования обвинения – девять смертных приговоров, 519 лет лишения свободы и штраф в полтора миллиона песет. И вот теперь Франко с его присными предстояло окончательно потерять лицо.
Дело Матеза и Бургосский процесс привели к тому, что на демонстрации и протесты вышли не только противники режима, но и сторонники. Офицеры, получающие маленькое жалование, ненавидели разжиревших дельцов и казнокрадов. С их точки зрения, все проблемы страны были вызваны некомпетентностью чиновников. 14 декабря группа полковников и генералов во главе с генерал-капитаном I военного округа, Хоакином Фернандесом де Кордоба, отправила к Франко делегацию с требованием не терпеть больше никаких манифестаций оппозиции. Внеочередное заседание совета министров решило удовлетворить требования армии и подавить волнения. Чрезвычайное положение продлевалось на полгода. 16 и 17 декабря прошли массовые демонстрации в поддержку Франко. В сельской глубинке набирали бедняков, выплачивали им деньги и везли на автобусах в Мадрид. Там на митинге выступающие обвиняли во всех проблемах Опус Деи, идиотов из правительства, Хуана Карлоса, и призывали защитить Франко от красных, рабочих, ЭТА и иностранных правительств. В течение последующей недели состоялся ряд демонстраций, организованных сверху, сопровождавшихся угрозами в прессе. 21 декабря, выступая перед кортесом, Карреро хвалил армию и объявлял, что любая попытка протеста встретит жесткое противодействие.
А 30 декабря Франко объявил о помиловании осужденных на казнь. Одно дело угрожать тем, кто от тебя зависит, и совсем другое – тем, от кого зависишь ты. Власти ФРГ недвусмысленно дали понять, что казнь приведет к экономическим санкциям. В ситуации выбора между потерей лица и потерей денег Франко и его ближайшие соратники предпочли унизиться за деньги. И это в ситуации когда за какой-то год в стране сложилась доселе отсутствовавшая массовая оппозиция.
Естественно, такую пощечину попытались компенсировать ужесточением репрессий. В течение 1971 года целый ряд преступлений вывели из гражданской в военную юрисдикцию. Ужесточили цензуру. Увеличили суммы штрафов за выступления против власти и ввели лишение свободы при их неуплате. Но все это казалось недостаточным «непоколебимым». И испанские охранители сами перешли к делу. При явном попустительстве полиции они напали на ряд книжных магазинов и галерей. Почувствовав безнаказанность, доблестные погромщики перешли к нападениям на университеты, профсоюзных активистов и церкви. Попытавшись заткнуть дыры ультраправыми экстремистами, правительство вскоре ощутило всю ошибочность этого шага.
Во-первых, сами погромщики выходили из под контроля. Очень скоро они уже напали на Банк Мадрида и организовали взрыв в Барселоне. Во-вторых, в ответ начала организовываться оппозиция. 7 ноября 1971 в Барселоне собралось 300 каталонских делегатов от коммунистов, социалистов, либеральных католиков, монархистов и независимых профсоюзов договорившись вместе бороться за демократизацию и амнистию политзаключенным. Более того, к ним присоединился ряд каталонских промышленников и банкиров. ЭТА начало практиковать захваты предпринимателей. Не идущих навтречу рабочим. 11 января 1972 года церковь во всеуслышание объявляет о своем разрыве с режимом.
Но хуже всего было то, что рабочие опять начали бастовать. Хотя официально рассчитанная инфляция составляла 6%, цены на товары первой необходимости выросли на 12%, а зарплаты всего на 6,5%. Цены на жилье искусственно взвинчивались спекулянтами. Рост ВВП не сопровождался ростом уровня жизни. Целый ряд потребительских товаров не был доступен широким слоям, уровень социальной защиты -крайне низок. Плохая санитария и недостатки в образовании и здравоохранении также не способствовали популярности режима.
С сентября 1971 забастовки и студенческие демонстрации идут без остановки. Несмотря на то, что столкновения с полицией часто заканчиваются стрельбой, накал борьбы только возрастает. В стране басков начинаются настоящие боестолкновения. В ответ ЭТА объявляет о том, что отныне будет убивать представителей власти.
К концу 1972 года Франко и Карреро пришли к неутешительному выводу – ставка на ужесточение не просто провалилась, но многократно ухудшила положение. Они начинают заявлять о грядущей демократизации и либерализации, но кто теперь им поверит? Зато «бункер» раздражен. Он требует усилить репрессии. И повод быстро находится. 1 мая 1973 года член ультралевой организации FRAP зарезал инспектора тайной полиции. Позже выяснилось, что FRAP была пронизана полицейскими провокаторами. Но повод перейти в наступление был найден.
Были проведены массовые аресты и пытки левые всех групп политического спектра. Во время похорон зарезанного шпика ветераны Фаланги и полицейские потребовали мести у Карреро и министра внутренних дел. Понятно, что это была постановка, демонстрирующая, что с какими либо реформами решено покончить. Сторонники реформ были изгнаны из кабинета. Впервые с 1938 года премьер-министром стал не Франко, а Карреро. По-видимому, это была подготовка к его назначению преемником. Но Карреро суждено было стать не триумфатором, а жертвой. При попытке утвердить ряд стабилизационных мер в ноябре, забастовки вспыхнули с новой силой. Энергетический кризис должен был неминуемо привести к рецессии и усилению недовольства рабочих. Единственное же, на что сподобился Карреро стал процесс 1001 – против членов нелегальных профсоюзов, обвиненных в заговоре.
Но довести его до конца премьер не смог. За 15 минут до начала судебного заседания 100 килограмм взрывчатки отправили его автомобиль в полет на крышу церкви. Ответственность за теракт взяла на себя ЭТА. Тем не менее, он и до сего дня вызывает ряд вопросов. Почему не была усилена безопасность, несмотря на предупреждения. Как в таком районе, близ посольства США и правительственных зданий вообще могли заложить бомбу. Почему произведенная там за день того проверка в преддверии визита Киссинджера ничего не выявила. Почему преемником был назначен человек ответственный, в общем-то за этот провал министр внутренних дел. Почему в течение пяти часов после покушения не были перекрыты дороги и аэропорт. Вопреки всяким конспирологическим теориям, скорее всего, налицо банальные разгильдяйство и непрофессионализм. А что министра повысили – так близкий же друг семьи Франко.
Во всяком случае, в обстановке охватившей правительство паники Ариас Наварро, будущий премьер, сохранил трезвую голову. Вместе с начальником Генерального Штаба он заставил командующего гражданской гвардией отозвать свою телеграмму о захвате столиц провинций с арестами левых и увести гвардию с улиц.
Ожидали, что правительство Наварро продолжит жесткую линию, тем более, что резкий рост цен усилил недовольство. Но сам премьер-министр, вопреки ожиданиям, заявил о необходимости либерализации. Вот только все его начинания постоянно наталкивались на противодействие «бункера» и лично Франко. Мощного старика не смогла остановить даже госпитализация – он выскочил из больницы, пока Хуан Карлос не взял всю власть в свои руки. Разумеется, доверия правительству такая тактика не добавляла.
Зато левые силы узнав о болезни Франко тут же объединились в Демократический союз. А после того как Франко по наущению «Новой силы» уволил либерального министра печати за дозволение всякой «порнографии» и «левой пропаганды», доверие к правительству потеряли уже и его сторонники. Промышленники и банкиры начали заигрывать с левыми. Потому что дедушка старый, ему все равно, а нам еще жить. Дождемся революции, как в соседней Португалии. В той обстановке заявление Наварро о намерении придерживаться своей программы либерализации 10 сентября стало бомбой. Бункер вскипел. Но Наварро тоже решил, что оглядываясь на друга каудильо, голову потеряешь. И пошел на принцип. Вот этого ультрас от него точно не ожидали.
4 марта чистка правительства от «непоколебимых» началась. Но было уже поздно. Крысы бежали с тонущего корабля. Дотоле верные франкисты толпами перекрашивались в сторонников реформ. Правые террористы бесчинствовали, нападая на священников и адвокатов, левых и либералов, рабочих и книжные магазины. Рабочее движение было на подъеме. «Либеральное» правительство могло опереться только на силу. 25 апреля в стране Басков установлено чрезвычайное положение и начат террор против населения. Цензура усиливалась. 26 августа принят драконовский антитеррористический закон. Его действие отныне распространялось на всю Испанию, а не только на баскские провинции. 27 сентября была проведена казнь пяти противников режима. 13 стран отозвали послов из Испании. Франко умер очень вовремя для своих сторонников. Проживи он еще немного – и им грозила бы настоящая революция. Как только каудильо слег, индекс испанской фондовой биржи рванул вверх. Следующий скачок произошел с вступлением Хуана Карлоса на пост главы государства 30 октября. Генералиссимус до смерти надоел своим сторонникам.
Комментариев нет:
Отправить комментарий