Пираты Карибского Моря - 3

Конечно же, пираты 17 века не могли быть атеистами. Большинство в командах всегда составляли люди верующие: здесь были французские, английские, и голландские протестанты, рассматривавшие антииспанские экспедиции не только как "коммерческие" предприятия, но и как акты религиозной войны с "папистами". В 70-80-х годах XVII века увеличилось число французских флибустьеров, воспитанных в католической вере. По свидетельству Равено де Люссана, овладев испанским поселением, французские пираты сначала отправлялись в местный католический собор, где пели Те Deum, а уж потом приступали к грабежу. Город Никоя, который не смог заплатить пиратам выкуп, был подожжен ими, однако при этом французы зорко следили за тем, чтобы ни одна церковь не пострадала, и даже спасли образы святых в частных домах, перетащив их в собор. Флибустьеры молились, когда садились за стол и перед сражением. При дележе добычи каждый давал клятву на Библии. 

При этом никто из них не переживал насчет нарушения заповедей. Пираты были редкостными отморозками, которых отнюдь не удовлетворяли банальные грабежи и сражения. Флибустьеры очень любили поразвлечься с беспомощными жертвами. Джон Стил, участвовавший в походах Моргана, в письме госсекретарю Англии откровенно признавался: 

"Обычным делом среди приватиров, помимо прижигания запальным фитилем, было рассечение человека на части; сначала рубили тело, потом одну руку, другую руку, ногу; иногда обвязывали веревку вокруг его головы и палкой закручивали до тех пор, пока у него не вылазили глаза - это называлось "вулдинг". Так поступали перед взятием Пуэрто-Бельо, поскольку они отказывались показать дорогу в город, которой не существовало, и много раз в самом городе, поскольку они не хотели показать богатства, о которых не ведали. Женщину посадили там голой на камень и поджарили, так как она не призналась, где деньги, которыми она владела лишь в их воображении; об этом, как он слышал, кое-кто заявлял с хвастовством, а один больной признался с сожалением". 

Пыткам и издевательствам подвергались не только испанские колонисты. Губернатор Уильям Бистон в отчете о набеге французских корсаров и флибустьеров на Ямайку (1694 г.) сообщает, что часть английских колонистов они замучили, "некоторых женщин позволили неграм изнасиловать, некоторым они отрезали груди, так что больших античеловеческих жестокостей никогда не совершали даже турки или язычники". Нечего и думать о каком-то благородстве пиратов по отношению к захваченным женщинам. Флибустьеры обычно бросали жребий, и выигравший имел на нее право, как на жену. Эксквемелин, рассказывая о жестоком обращении французских флибустьеров с жителями Гибралтара (1666 г.), замечает: "Чуть лучше было женщинам, которые попали к пиратам в любовницы; одних они взяли силой, другие пошли по своей охоте". Такая же участь постигла женщин, захваченных флибустьерами Моргана в Пуэрто-Бельо (1668 г.), Маракайбо (1669 г.) и Панаме (1671 г.). "Женщин тоже не щадили, кроме тех, с кем им хотелось позабавиться; разумеется, если те упирались, их заставляли. Пираты вытаскивали женщин из церкви, где они находились, чтобы якобы дать им возможность умыться, а потом делали, что хотели: их истязали, били, морили голодом, подвергали различным пыткам. Морган, как генерал, должен, казалось бы, дать пример достойного обращения с пленницами, однако он сам был не лучше других, и, если привозили хорошенькую женщину, он сразу же творил с ней всяческие бесчинства". 

При этом, единственные, кто принципиально не имел дела с пиратами - испанские власти. Попавших в плен пиратов они казнили с той же степенью бесчеловечности. Остальные же так или иначе сотрудничали с ними. Наиболее терпимо и дружелюбно к пиратам были настроены индейцы, обитавшие в районе мыса Грасьяс-а-Дьос и на Москитовом берегу в Никарагуа, а также ряд племен Коста-Рики, Дарьена и Новой Гранады. Туземцы охотно торговали с заезжими разбойниками, приобретая у них старые ножи, топоры и разного рода инструменты. Некоторые флибустьеры подолгу жили среди индейцев, тогда как последние часто уходили с разбойниками в море. Основной их обязанностью была ловля рыбы, черепах и ламантинов. Один опытный индеец мог обеспечить едой целую команду. Дампир отмечал: "У них чрезвычайно зоркие глаза, и они замечают парус в море раньше, чем мы. Из-за этих качеств их ценят и стараются взять с собой все приватиры... Когда они находятся среди приватиров, то узнают, как пользоваться ружьями, и оказываются очень меткими стрелками. Они ведут себя дерзко в сражении и никогда не отступают и не отстают... Люди москито вообще очень любезны с англичанами, которые их весьма уважают, будь то на борту кораблей или на берегу, на Ямайке или в любом другом месте. Мы всегда считались с их мнением, позволяя идти туда, куда они хотели". Плавая с флибустьерами, индейцы не только одевались по европейской моде, но и просили англичан дать им какие-нибудь европейские имена.

Обосновавшись вблизи английских, французских и голландских колоний, или в самих этих колониях, пираты старались заручиться поддержкой официальных властей, чтобы иметь возможность открыто доставлять в дружественные гавани захваченную добычу, свободно сбывать ее, а также отдыхать, развлекаться, снаряжать свои суда, приобретать провизию, оружие и боеприпасы. Английские и французские губернаторы выдавали флибустьерам комиссии, а также каперские и репрессальные лицензии, легализуя разбой. За это пираты отдавали властям часть награбленного, а также поставляли им ценную разведывательную информацию о состоянии колоний в Карибском регионе и о движении неприятельских флотов.

Добыв каперские свидетельства, флибустъеры не обращали уже никакого внимания на заключавшиеся в Европе мирные договоры. Когда губернатор Сен-Доминго Т.де Кюсси в 1685 году отменил каперские поручения против испанцев, возмущенные флибустьеры заявили: «Если губернатор не даст нам корсарские грамоты против испанцев, мы обойдемся теми, что получили для охоты и рыбной ловли». Иногда с помощью различных уловок они продлевали срок действия своих поручений. Например, купив за 10 песо свидетельство, действительное в течение трех месяцев, они подделывали его таким образом, чтобы оно могло служить им три года. 

На Тортуге и Эспаньоле флибустьеры селились отдельно от колонистов. Те снабжали их продовольствием и необходимым снаряжением, а на самих пиратов вплоть до конца ХVII века возлагалась обязанность защищать колонию от вражеских вторжений. Пока часть разбойников уходила на промысел в море, их компаньоны присматривали за жилищами на берегу. 

Постепенно флибустьеры, скопив достаточную сумму денег, прочно оседали на суше и превращались в колонистов. Если один из пиратов обзаводился семьей, он также покидал своих компаньонов и переходил в разряд колонистов. Иммигрантки из Франции начали селиться на Тортуге и Эспаньоле в годы правления губернатора Б.д’Ожерона (1664-1675). Как правило, это были проститутки и нищенки, от которых метрополия стремилась избавиться и которых на островах Вест-Индии продавали с молотка на аукционах. 

Тем временем изменения, происходящие в далекой Европе, неумолимо вели к концу пиратской вольницы. С концом войны за Испанское наследство Габсбургов в Испании сменили Бурбоны, и испанские укрепления постепенно перестали быть легкой добычей. Франция теперь тоже стала совершенно не заинтересована в грабеже испанских судов и разорении поселений. А Англия, получившая право "асьенто", фактически приступила к перехвату всей американской торговли. Одним словом, пираты стали не нужны.

Прогресс в кораблестроении и мореходстве привел к тому, что военные корабли из Европы могли теперь быстро оказаться в Вест-Индии, а пиратским кораблям против них уже ничего не светило. Порт-Ройяль был разрушен землетрясением, колонисты с Тортуги перебрались на Сан-Доминго. Короткая история пиратской вольницы заканчивалась. Кто-то осел на землю и стал колонистом, кто-то стал торговцем, самые богатые могли даже стать плантаторами. И лишь самые отчаянные и свободолюбивые авантюристы продолжали разбойничать, пока их тела не украсили собой реи военных кораблей или не легли на дно кормом для рыб.