Фридрих Вильгельм I с детства и до самой смерти любил армию.
В 1698 году курфюрст Фридрих III подарил десятилетнему сыну охотничий замок Вустерхаузен и роту кадетов. Ну как - кадетов... Мальчишек из окрестных деревень, выряженных в пеструю униформу и вооруженных деревянными ружьями. Счастливый наследник престола муштровал своих "потешных" с утра до полудня, без праздников и выходных. Добродушный курфюрст советовал пацанам прятаться от своего буйного отпрыска в стогах и стойлах, но бесполезно - Фридрих Вильгельм своими собственными руками возвращал уклонистов в строй. Подрастал принц - росла и его рота. К 1711 она превратилась в гренадерский батальон численностью 600 человек. По сравнению с обычным батальоном прусской армии принц смог уменьшить расходы на содержание своего игрушечного батальона на 3750 талеров в год.
Эту свою мальчишескую любовь к строю король сохранял в целости и сохранности всю жизнь. Ежедневно он устраивал смотр войскам - проверял мундиры и рубахи, осматривал руки и шеи солдат на предмет чистоты. Затем вставал в центр плаца и начинал командовать. Он муштровал батальоны так же, как некогда «кадетскую роту» в Вустерхаузене. И если ружейные приемы или строевой шаг не были достаточно дружными, по плацу разносились страшные ругательства. Зато если все шло, как надо. король был счастлив, как мальчишка. Только здесь он и был по-настоящему счастлив - среди своих "возлюбленных детей".
В конце 1705 года, давно уже ставший командиром 6-го пехотного полка, членом Государственного Совета и Военного Совета, Фридрих Вильгельм подал письменное заключение - прусская армия должна быть значительно увеличена в численности. Тогдашняя камарилья сочла мнение кронпринца мальчишеской выходкой и проигнорировала его. Мнение короля проигнорировать не мог уже никто.
Требование усилить армию и увеличить ее в численности проистекало отнюдь не из нежной любви к фрунту. А из убеждения, что без армии в этом мире не добиться ничего. «Могу только посмеяться над здешними пачкунами. Они хотят пером добыть для короля страну и людей. А я говорю: шпагой! Иначе король не получит ничего». - писал наш кронпринц. «Желая играть важную роль в мире, не размахивают пером, а опираются на сильную армию». - говорил он же, став королем.
Большая армия была для королевства насущной необходимостью. Около 100000 квадратных километров, доставшихся Фридриху Вильгельму, были разбросаны от Рейна до Немана, причем границы этих "лоскутов" имели весьма причудливые очертания. Чтобы защитить все это добро, нужна была большая, просто громадная армия. Для большинства немецких князей проблемы тут не было никакой - они свои армии сдавали внаем, а беды подданных, разоряемых и убиваемых солдатней, воспринимали как нечто само собой разумеющееся и неизбежное. Наш же ненормальный на полном серьезе считал себя ответственным за все, что творится в его землях.
В 1713 году король унаследовал армию штатной численностью в 30 000 человек, реальной же - где-то между 25 000 и 27 500. Кроме того, ополчение (ландмилицию) где-то между 5 000 и 15 000 человек, чья боевая ценность стремилась к нулю. Из 3.6 миллионов талеров дохода казны на армию уходило две трети. Фридрих Вильгельм сразу же увеличил численность пехоты с 38 до 50 батальонов, а кавалерии — с 53 до 60 эскадронов. Увеличились и сами подразделения: пехотный батальон — с 500 до 600, а кавалерийский эскадрон — со 150 до 200 человек. Через два года под ружьем стояли 45 000 военных, в том числе 12 000 кавалеристов и 3 000 артиллеристов. Ландмилицию же упразднили от слова "совсем".
Главной проблемой при этом стали не деньги, как можно подумать, деньги-то наш персонаж изыскивать умел, а люди. Все население королевства составляло примерно 1 750 000 человек. Бранденбург медленно восстанавливался после апокалипсиса Тридцатилетней войны, Пруссию недавно выкосила чума. И где взять рекрутов? Особенно если тот же король запретил вербовать силой. Комплектовать полк и отвечать за это перед королем был обязан сам командир. Логичным и предсказуемым результатом стала вакханалия - чтобы срочно довести свои подразделения до нужной численности, офицеры принялись охотиться за хорошими, годными новобранцами по всей стране. Один и тот же рекрут ВНЕЗАПНО мог оказаться разом зачислен в 2-3 полка. Команды вербовщиков в таком случае выясняли отношения между собой с помощью грубой силы, порой доходя до оружия. Указ короля не вербовать силой, использовать военные хитрости, естественно, игнорировали.
Контролировать офицеров и как-то ввести их в рамки было некому, и тысячи молодых людей, преимущественно ремесленников, бежали за границу, уклоняясь от воинской повинности. Эдиктом от 17 октября 1713 г. Фридрих Вильгельм приказал обращаться с такими беглецами как с дезертирами, то есть прогонять их сквозь строй, забивая беглецов шпицрутенами до полусмерти. Что характерно, это привело только к увеличению потока беглецов.
Фридрих Вильгельм всю жизнь отвратительно разбирался в людях, но прекрасно умел принимать к сведению практические результаты. Бегство населения - то, чего король желал в самую последнюю очередь. Даже если придется пожертвовать численностью любимой армии - число его подданных должно только расти. В конце 1714 года король полностью отменил насильственную вербовку. Отныне вербовке на военную службу подлежали лишь юноши, не имевшие профессии, и те, кто хотел служить за деньги («хандгельд»). Исключение сделали для «мятежных и развратных» личностей, противившихся воле работодателей, мастеров и сельских хозяев, — их можно было привлекать к военной службе в принудительном порядке. Король опять показал неумение разбираться в людях - исключение оказалось правилом, и армия превратилась в филиал тюрьмы, а в глазах народа ее репутация опустилась до уровня разбойной шайки.
На внутренние резервы нельзя было рассчитывать - они и так практически исчерпаны. И тогда началась знаменитая охота за новобранцами по заграницам, жертвой которой стал и наш Михайла Васильевич. Сначала все было в рамках приличий - по законам Империи курфюрсты могли вербовать желающих в имперских городах. Первое время удавалось завербовать примерно тысячу иностранных рекрутов в год, но с 1720 г. число новых наемников снизилось до пятисот человек. К этому моменту Фридрих Вильгельм увеличил свою армию вдвое, доведя ее численность до 55 000 человек, тридцать процентов которых были родом не из Пруссии.
А вот дальше, когда все "гулящие" людишки из имперских городов были прибраны к рукам, прусские вербовщики двинулись и в другие земли. Больше тысячи агентов — преимущественно офицеры с темным прошлым, но частенько и евреи — постоянно разъезжали по Германии и другим странам - вплоть до России, Далмации и Ирландии, добывая прусскому королю все новых рекрутов. Прусские вербовщики ничего не боялись — они считали, что им позволены любые выходки на чужой земле. Традиционно дружественные со времен Великого курфюрста отношения между голландскими Генеральными штатами и прусским монархом приблизились к опасному кризису: Фридрих Вильгельм не был готов отозвать оттуда своих ищеек и охотников за людьми. С 1713 по 1738 г. были завербованы примерно восемнадцать тысяч иностранных солдат, то есть прусская армия всегда на одну треть состояла из наемников. Это позволяло сберечь собственные призывные ресурсы. Под ружьем никогда не стояло больше двух процентов населения страны.
Судьба великанов прусского короля была не столь уж тяжелой и печальной. Рослый крестьянин Фриц или Ганс, польстившись на посулы прусских офицеров, избавлял себя от голода, холода, лишений и нужды. Почти все великаны-гвардейцы сверх жалованья получали персональную надбавку, доходившую до тридцати талеров в месяц. Время службы ограничивалось первой половиной дня. Как только колокол на гарнизонной церкви бил двенадцать раз, гвардейцы могли заниматься собственными делами. В Потсдаме масса трактирчиков и пивных принадлежала «верзилам». Публика валила в них охотно. Не из-за особого сервиса или качества продуктов, о нет! Через хозяина такого заведеньица можно было передать свое послания королю — за соответствующую оплату, конечно. Когда солдаты гвардейского полка держат перед Фридрихом Вильгельмом молодецкую выправку и едят его глазами, король приходит в наилучшее расположение духа. Если в этот момент находящийся в доле командир полка передаст ему нужные бумаги - дело в шляпе. Со временем сам Фридрих Вильгельм вынужден был грозить карами адвокатам, пытающимся решать дела в обход судебных инстанций, через трактирщиков-гвардейцев.
Но проблемы обычных солдат, не великанов, вербовка за границей окончательно решить не могла. В 1733 году Фридрих-Вильгельм додумался до революционного шага - указом от 1 мая в Пруссии вводилась ВСЕОБЩАЯ воинская повинность. Пожарные округа страны были разделены на участки - кантоны (поэтому указ получил имя Кантонального регламента). Все мужчины кантона в возрасте от 18 до 40 лет вносились в реестр и, тем самым приписывались к определенной роте или батальону.
Мобилизационный потенциал Пруссии возрос если не на порядки, то в разы. В 1730 году Фридрих-Вильгельм с огромным трудом и немыслимыми ухищрениями довел армию до численности в 60 000 человек (из них примерно 20 000 иностранцев), к 1740 году же он увеличил ее численность до 75 000 человек (из которых около 25 000 были иностранцами). То есть, за предыдущие десять лет он выскреб дополнительных 5000 со всей остальной Европы, а за эти десять лет набрал новых 10000 с одной только Пруссии.
Было бы ошибкой думать, что король нанес тем самым ущерб экономике. Фридрих-Вильгельм был рачительным хозяином. Армия, не поддержанная должным экономическим потенциалом - все равно, что не существует. Поэтому Фридрих-Вильгельм всегда и во всем стремился соразмерять свои военные запросы с хозяйственными возможностями. Держать три процента населения под ружьем просто так, из принципа, было для него явной бесхозяйственностью. Для специалистов делалось исключение - их король вовсе освобождал от военной повинности. Призванных же крепостных, батраков, слуг, подмастерий никто не держал под ружьем круглый год. Полностью укомплектованной прусская армия была лишь в течение трех месяцев, удобных для учений, — в апреле, мае и июне. После этого батальонные командиры отпускали своих резервистов, торопившихся домой на уборку урожая. Точно так же их отпускали и на время сева, не говоря уже о зимних месяцах. Батальон достигал своей штатной численности в 600 человек лишь в течение апреля-июня. В остальное время в среднем 200 солдат из каждого батальона находились дома, а под ружьем стояли 400 человек, каждый второй из которых был иностранцем.
Постоянно растущая армия Фридриха-Вильгельма была не столько обузой, сколько локомотивом прусской экономики. Расходы на армию выросли с начала его правления вдвое - до 4.8 миллионов талеров в 1740, но сама-то армия выросла втрое. Расходы же на гражданские нужды выросли тоже вдвое - до 2.4 миллионов талеров, но население Пруссии увеличилось-то всего на 40%. При этом изрядная часть военных расходов теперь шла не на импорт амуниции и одежды, а своим же, прусским производителям.
Сразу же при вступлении на трон король поручил тайному советнику финансов Иоганну Андреасу фон Крауту руководство новым государственным предприятием - Лагерхаусом ("складом"). Сюда поступала привезенная из Испании шерсть в количестве, необходимом для армейских нужд, затем ее распределяли по деревням, где на дому делалась пряжа, а затем в Лагерхаусе ткачи на постоянном контракте производили ткань. окраска ткани производилась в Лагерхаусе же под руководством мастера из Брабанта. Уже с 1716 года прусская армия одевалась целиком в отечественную ткань.
Работа кипела не только в Лагерхаузе. Текстильщики, портные, позументщики, изготовители пуговиц работали над обмундированием полков. Мануфактуры и красильни строились по всей Пруссии. Иностранным шерстянщикам, прибывающим в Пруссию, королевский эдикт 27 февраля 1717 г гарантировал освобождение от налогов на шесть лет, бесплатный лес для строительства и освобождение от военной службы. «Шплитгербер унд Даум» с 1722 г. производили на построенных при государственной поддержке оружейных фабриках в Потсдаме и в Шпандау штыки и сабли, ставшие всемирно известными. Уже с 1725 года армия Фридриха Вильгельма вооружалась исключительно прусским оружием, и никак не зависела от поставок из-за рубежа. Значительно расширили производство даже золотые и серебряные мануфактуры, расположенные на берлинской Штральауерштрассе. Регулярная армия, где каждый человек до последнего был одет в форму, а полки и рода войск надо было отличать друг от друга, нуждалась в знаках различия, галунах, позументах, в золотых и серебряных нашивках.
Теперь, рассмотрев прусскую армию "снаружи", можно заглянуть внутрь адской кухни Soldatenkonig'a
В 1698 году курфюрст Фридрих III подарил десятилетнему сыну охотничий замок Вустерхаузен и роту кадетов. Ну как - кадетов... Мальчишек из окрестных деревень, выряженных в пеструю униформу и вооруженных деревянными ружьями. Счастливый наследник престола муштровал своих "потешных" с утра до полудня, без праздников и выходных. Добродушный курфюрст советовал пацанам прятаться от своего буйного отпрыска в стогах и стойлах, но бесполезно - Фридрих Вильгельм своими собственными руками возвращал уклонистов в строй. Подрастал принц - росла и его рота. К 1711 она превратилась в гренадерский батальон численностью 600 человек. По сравнению с обычным батальоном прусской армии принц смог уменьшить расходы на содержание своего игрушечного батальона на 3750 талеров в год.
Эту свою мальчишескую любовь к строю король сохранял в целости и сохранности всю жизнь. Ежедневно он устраивал смотр войскам - проверял мундиры и рубахи, осматривал руки и шеи солдат на предмет чистоты. Затем вставал в центр плаца и начинал командовать. Он муштровал батальоны так же, как некогда «кадетскую роту» в Вустерхаузене. И если ружейные приемы или строевой шаг не были достаточно дружными, по плацу разносились страшные ругательства. Зато если все шло, как надо. король был счастлив, как мальчишка. Только здесь он и был по-настоящему счастлив - среди своих "возлюбленных детей".
В конце 1705 года, давно уже ставший командиром 6-го пехотного полка, членом Государственного Совета и Военного Совета, Фридрих Вильгельм подал письменное заключение - прусская армия должна быть значительно увеличена в численности. Тогдашняя камарилья сочла мнение кронпринца мальчишеской выходкой и проигнорировала его. Мнение короля проигнорировать не мог уже никто.
Требование усилить армию и увеличить ее в численности проистекало отнюдь не из нежной любви к фрунту. А из убеждения, что без армии в этом мире не добиться ничего. «Могу только посмеяться над здешними пачкунами. Они хотят пером добыть для короля страну и людей. А я говорю: шпагой! Иначе король не получит ничего». - писал наш кронпринц. «Желая играть важную роль в мире, не размахивают пером, а опираются на сильную армию». - говорил он же, став королем.
Большая армия была для королевства насущной необходимостью. Около 100000 квадратных километров, доставшихся Фридриху Вильгельму, были разбросаны от Рейна до Немана, причем границы этих "лоскутов" имели весьма причудливые очертания. Чтобы защитить все это добро, нужна была большая, просто громадная армия. Для большинства немецких князей проблемы тут не было никакой - они свои армии сдавали внаем, а беды подданных, разоряемых и убиваемых солдатней, воспринимали как нечто само собой разумеющееся и неизбежное. Наш же ненормальный на полном серьезе считал себя ответственным за все, что творится в его землях.
В 1713 году король унаследовал армию штатной численностью в 30 000 человек, реальной же - где-то между 25 000 и 27 500. Кроме того, ополчение (ландмилицию) где-то между 5 000 и 15 000 человек, чья боевая ценность стремилась к нулю. Из 3.6 миллионов талеров дохода казны на армию уходило две трети. Фридрих Вильгельм сразу же увеличил численность пехоты с 38 до 50 батальонов, а кавалерии — с 53 до 60 эскадронов. Увеличились и сами подразделения: пехотный батальон — с 500 до 600, а кавалерийский эскадрон — со 150 до 200 человек. Через два года под ружьем стояли 45 000 военных, в том числе 12 000 кавалеристов и 3 000 артиллеристов. Ландмилицию же упразднили от слова "совсем".
Главной проблемой при этом стали не деньги, как можно подумать, деньги-то наш персонаж изыскивать умел, а люди. Все население королевства составляло примерно 1 750 000 человек. Бранденбург медленно восстанавливался после апокалипсиса Тридцатилетней войны, Пруссию недавно выкосила чума. И где взять рекрутов? Особенно если тот же король запретил вербовать силой. Комплектовать полк и отвечать за это перед королем был обязан сам командир. Логичным и предсказуемым результатом стала вакханалия - чтобы срочно довести свои подразделения до нужной численности, офицеры принялись охотиться за хорошими, годными новобранцами по всей стране. Один и тот же рекрут ВНЕЗАПНО мог оказаться разом зачислен в 2-3 полка. Команды вербовщиков в таком случае выясняли отношения между собой с помощью грубой силы, порой доходя до оружия. Указ короля не вербовать силой, использовать военные хитрости, естественно, игнорировали.
Контролировать офицеров и как-то ввести их в рамки было некому, и тысячи молодых людей, преимущественно ремесленников, бежали за границу, уклоняясь от воинской повинности. Эдиктом от 17 октября 1713 г. Фридрих Вильгельм приказал обращаться с такими беглецами как с дезертирами, то есть прогонять их сквозь строй, забивая беглецов шпицрутенами до полусмерти. Что характерно, это привело только к увеличению потока беглецов.
Фридрих Вильгельм всю жизнь отвратительно разбирался в людях, но прекрасно умел принимать к сведению практические результаты. Бегство населения - то, чего король желал в самую последнюю очередь. Даже если придется пожертвовать численностью любимой армии - число его подданных должно только расти. В конце 1714 года король полностью отменил насильственную вербовку. Отныне вербовке на военную службу подлежали лишь юноши, не имевшие профессии, и те, кто хотел служить за деньги («хандгельд»). Исключение сделали для «мятежных и развратных» личностей, противившихся воле работодателей, мастеров и сельских хозяев, — их можно было привлекать к военной службе в принудительном порядке. Король опять показал неумение разбираться в людях - исключение оказалось правилом, и армия превратилась в филиал тюрьмы, а в глазах народа ее репутация опустилась до уровня разбойной шайки.
На внутренние резервы нельзя было рассчитывать - они и так практически исчерпаны. И тогда началась знаменитая охота за новобранцами по заграницам, жертвой которой стал и наш Михайла Васильевич. Сначала все было в рамках приличий - по законам Империи курфюрсты могли вербовать желающих в имперских городах. Первое время удавалось завербовать примерно тысячу иностранных рекрутов в год, но с 1720 г. число новых наемников снизилось до пятисот человек. К этому моменту Фридрих Вильгельм увеличил свою армию вдвое, доведя ее численность до 55 000 человек, тридцать процентов которых были родом не из Пруссии.
А вот дальше, когда все "гулящие" людишки из имперских городов были прибраны к рукам, прусские вербовщики двинулись и в другие земли. Больше тысячи агентов — преимущественно офицеры с темным прошлым, но частенько и евреи — постоянно разъезжали по Германии и другим странам - вплоть до России, Далмации и Ирландии, добывая прусскому королю все новых рекрутов. Прусские вербовщики ничего не боялись — они считали, что им позволены любые выходки на чужой земле. Традиционно дружественные со времен Великого курфюрста отношения между голландскими Генеральными штатами и прусским монархом приблизились к опасному кризису: Фридрих Вильгельм не был готов отозвать оттуда своих ищеек и охотников за людьми. С 1713 по 1738 г. были завербованы примерно восемнадцать тысяч иностранных солдат, то есть прусская армия всегда на одну треть состояла из наемников. Это позволяло сберечь собственные призывные ресурсы. Под ружьем никогда не стояло больше двух процентов населения страны.
Судьба великанов прусского короля была не столь уж тяжелой и печальной. Рослый крестьянин Фриц или Ганс, польстившись на посулы прусских офицеров, избавлял себя от голода, холода, лишений и нужды. Почти все великаны-гвардейцы сверх жалованья получали персональную надбавку, доходившую до тридцати талеров в месяц. Время службы ограничивалось первой половиной дня. Как только колокол на гарнизонной церкви бил двенадцать раз, гвардейцы могли заниматься собственными делами. В Потсдаме масса трактирчиков и пивных принадлежала «верзилам». Публика валила в них охотно. Не из-за особого сервиса или качества продуктов, о нет! Через хозяина такого заведеньица можно было передать свое послания королю — за соответствующую оплату, конечно. Когда солдаты гвардейского полка держат перед Фридрихом Вильгельмом молодецкую выправку и едят его глазами, король приходит в наилучшее расположение духа. Если в этот момент находящийся в доле командир полка передаст ему нужные бумаги - дело в шляпе. Со временем сам Фридрих Вильгельм вынужден был грозить карами адвокатам, пытающимся решать дела в обход судебных инстанций, через трактирщиков-гвардейцев.
Но проблемы обычных солдат, не великанов, вербовка за границей окончательно решить не могла. В 1733 году Фридрих-Вильгельм додумался до революционного шага - указом от 1 мая в Пруссии вводилась ВСЕОБЩАЯ воинская повинность. Пожарные округа страны были разделены на участки - кантоны (поэтому указ получил имя Кантонального регламента). Все мужчины кантона в возрасте от 18 до 40 лет вносились в реестр и, тем самым приписывались к определенной роте или батальону.
Мобилизационный потенциал Пруссии возрос если не на порядки, то в разы. В 1730 году Фридрих-Вильгельм с огромным трудом и немыслимыми ухищрениями довел армию до численности в 60 000 человек (из них примерно 20 000 иностранцев), к 1740 году же он увеличил ее численность до 75 000 человек (из которых около 25 000 были иностранцами). То есть, за предыдущие десять лет он выскреб дополнительных 5000 со всей остальной Европы, а за эти десять лет набрал новых 10000 с одной только Пруссии.
Было бы ошибкой думать, что король нанес тем самым ущерб экономике. Фридрих-Вильгельм был рачительным хозяином. Армия, не поддержанная должным экономическим потенциалом - все равно, что не существует. Поэтому Фридрих-Вильгельм всегда и во всем стремился соразмерять свои военные запросы с хозяйственными возможностями. Держать три процента населения под ружьем просто так, из принципа, было для него явной бесхозяйственностью. Для специалистов делалось исключение - их король вовсе освобождал от военной повинности. Призванных же крепостных, батраков, слуг, подмастерий никто не держал под ружьем круглый год. Полностью укомплектованной прусская армия была лишь в течение трех месяцев, удобных для учений, — в апреле, мае и июне. После этого батальонные командиры отпускали своих резервистов, торопившихся домой на уборку урожая. Точно так же их отпускали и на время сева, не говоря уже о зимних месяцах. Батальон достигал своей штатной численности в 600 человек лишь в течение апреля-июня. В остальное время в среднем 200 солдат из каждого батальона находились дома, а под ружьем стояли 400 человек, каждый второй из которых был иностранцем.
Постоянно растущая армия Фридриха-Вильгельма была не столько обузой, сколько локомотивом прусской экономики. Расходы на армию выросли с начала его правления вдвое - до 4.8 миллионов талеров в 1740, но сама-то армия выросла втрое. Расходы же на гражданские нужды выросли тоже вдвое - до 2.4 миллионов талеров, но население Пруссии увеличилось-то всего на 40%. При этом изрядная часть военных расходов теперь шла не на импорт амуниции и одежды, а своим же, прусским производителям.
Сразу же при вступлении на трон король поручил тайному советнику финансов Иоганну Андреасу фон Крауту руководство новым государственным предприятием - Лагерхаусом ("складом"). Сюда поступала привезенная из Испании шерсть в количестве, необходимом для армейских нужд, затем ее распределяли по деревням, где на дому делалась пряжа, а затем в Лагерхаусе ткачи на постоянном контракте производили ткань. окраска ткани производилась в Лагерхаусе же под руководством мастера из Брабанта. Уже с 1716 года прусская армия одевалась целиком в отечественную ткань.
Работа кипела не только в Лагерхаузе. Текстильщики, портные, позументщики, изготовители пуговиц работали над обмундированием полков. Мануфактуры и красильни строились по всей Пруссии. Иностранным шерстянщикам, прибывающим в Пруссию, королевский эдикт 27 февраля 1717 г гарантировал освобождение от налогов на шесть лет, бесплатный лес для строительства и освобождение от военной службы. «Шплитгербер унд Даум» с 1722 г. производили на построенных при государственной поддержке оружейных фабриках в Потсдаме и в Шпандау штыки и сабли, ставшие всемирно известными. Уже с 1725 года армия Фридриха Вильгельма вооружалась исключительно прусским оружием, и никак не зависела от поставок из-за рубежа. Значительно расширили производство даже золотые и серебряные мануфактуры, расположенные на берлинской Штральауерштрассе. Регулярная армия, где каждый человек до последнего был одет в форму, а полки и рода войск надо было отличать друг от друга, нуждалась в знаках различия, галунах, позументах, в золотых и серебряных нашивках.
Теперь, рассмотрев прусскую армию "снаружи", можно заглянуть внутрь адской кухни Soldatenkonig'a
Комментариев нет:
Отправить комментарий