Дитрих фон Грюнинген, юный ландмейстер Ливонии, послал в 1239 году подразделение Ордена на помощь епископу Герману Дерптскому. Он намеревался одержать победу над Новгородом и Псковом, чтобы покончить с постоянными пограничными спорами и конфликтами. Псковитяне потерпели поражение у Изборска в сентябре 1240 и вынуждены были покинуть этот расположенный непосредственно на границе, около Чудского озера, город. Когда победители приблизились к Пскову, антирусская партия горожан произвела переворот, и Псков присоединился к ливонцам. Ранней весной 1241 они вторглись к северу от Чудского озера в Копорскую землю и воздвигли там замок. Сам Грюнинген с основными силами ордена оперировал против куршей. Эта страна была завоевана без особых усилий и обеспечена постройкой замков Гольдинген и Амботтен. Тем самым устанавливалась непосредственная связь Пруссии и Ливонии. Ошибкой Грюнингена было разделение сил ордена и слишком малое внимание, уделяемое русскому театру военных действий .
В то время как он действовал в Курляндии, в Новгороде совершался решающий поворот. Александр Невский, происками "демократической" партии Новгорода, покинул город как раз во время ливонского удара. Неожиданные успехи немцев обеспечили решающий перевес княжеской партии Новгорода, и Александр возвратился. Еще в 1241 году он захватил замок в Копорье, а ранней весной 1242 отвоевал Псков. Отсюда он двинулся вперед по замерзшему Чудскому озеру на Дерпт, от которого вынужден был отступить ввиду приближения ливонцев. Они проследовали к озеру и атаковали 5 апреля 1242 выстроившихся на крутом восточном берегу русских. Тяжелые боевые кони рыцарей не могли преодолеть склон берега, и пехота оказалась зажата русскими в тиски. Обратившись в бегство, она увлекла за собой рыцарей. 600 немцев, в том числе 26 орденских братьев, были убиты или пленены. Александр Невский не стал развивать успеха, ввиду сохранявшейся угрозы монгольского вторжения и нежелания вести дальнейшую борьбу против сохранившихся в целости основных сил армии ордена и укрепленных городов и замков, при осаде которых русские уже не раз терпели неудачу. Уже в 1242 году он пошел на заключение мира, не принесшего территориальных потерь ливонскому государству. Однако, мечты о великой балтийской империи на востоке были оставлены и уже никогда не возобновлялись. Ливонский поэт отражает эти настроения говоря: „Пусть о потерях скорбит тот, кто не желал этого вовсе", и: „Если бы Псков удалось удержать, это было бы величайшей удачей христианского мира до самого конца света."
Куда более опасный оборот приняли события в Пруссии. Князь Святополк Померанский, в 1234 году союзник Ордена, постепенно стал его противником. Он напал в 1226 году в Накеле на князя Лешко, противника его сепаратистских устремлений, убил и стал в результате действительно независимым князем Померании. По отцовскому завещанию ему принадлежала только область Гданьска, в то время как области Любищева, Швеции (так оно и называется, от города Швец) и Бялогарда должны были перейти к его братьям Самбору, Вартиславу и Ратибору. Вместо того, чтобы защищать интересы братьев, Святополк объявил себя после ранней смерти Вартислава его наследником. Помимо этого он решил прогнать Самбора и Ратибора. Те обратились за помощью к загранице и в первую очередь - к Тевтонскому ордену. Ландмейстер поддержал притязания младших братьев. В этом и в крепнувшей силе орденского государства Святополк обоснованно увидел угрозу для себя. Поэтому князь связался с пруссами и назначил определенный день для общего выступления. Происки князя не ускользнули от внимания ландмейстера, но он боялся столкновения с этим умным, боеспособным противником и стремился добиться мира любой ценой. Так что нападение на Орден началось по плану. В установленный день восстание вспыхнуло в 1242 году в нижних землях Пруссии, а вскоре после этого и в верхних. Вооруженные силы ордена вынуждены были ограничиться удержанием мощных замков Бальга, Эльбинг, Кульм, Торн и Реден. Те из немецких поселенцев, что не смогли укрыться в них, нашли свою смерть, по Дуйсбургу только в Кульмской земле - 4000 человек.
Теперь князь приступил ко второй части плана: на Висле был построен замок Сартовиц, блокирующий водные пути снабжения, чтобы уморить голодом замки нижних земель. В этом критическом положении орден доверил руководство действиями старому маршалу Дитриху фон Бернхайму. Он оказался полководцем, равноценным князю. Позволив ему спокойно отстраивать Сартовиц, маршал с 6 братьями и 20 солдатами выступил 3 декабря 1242 из Кульма с наступлением ночи, перешел замерзшую Вислу, поднялся к замку и одолел 74 человека сильного гарнизона в трехчасовой борьбе. Ценой отчаянной рукопашной Бернхайм смог вернуть 160 пленниц и главу святой Варвары в Кульм. Князь сразу обложил его войсками в замке Сартовиц. Бернхайм с нетерпением ожидал промашки противника. И дождался, когда Святополк предпринял набег в Кульмскую землю. Княжеские войска были прижаты к Висле и потеряли 900 человек, после чего Бернхайм сразу форсировал реку и обратил осаждающую армию в бегство. Когда Бернхайм, поддержанный польской армией, захватил Накель, Святополк заключил мир и оставил своего сына Мествина заложником.
Теперь можно было сосредоточить достаточные силы против предполагаемого большого удара пруссов. Когда они обрушились несколькими тысячами человек на Кульмскую землю, силы Кульма и Торна должны были объединиться. Маршал Ордена осторожно следовал с 400 людьми из Кульма к приближающемуся врагу. Найдя его беззаботно расположившимися у озера Рензен на открытой местности, он решил безотлагательно атаковать. К совету Бернхайма дождаться торнцев или, хотя бы, зайти в тыл врага, не прислушались. Силы ордена оказались слишком слабыми, как и предвидел Бернхайм: они бросились на врага прямо в лоб, и были стерты с лица земли - до десяти уцелевших. Подошедшим торнцам оставалось только отступать с потерями.
После этого Святополк нарушил мирный договор и построил замки Швец и Зантир, перекрывшие Вислу. Ему чуть не удалось захватить врасплох Эльбинг. Предупрежденный лазутчиками, что гарнизон предпринял поход вглубь земли, он пошел форсированным маршем к городу. Городские стены оказались настолько сильно охраняемыми, что герцог князь отошел без единой попытки штурма. Он не догадывался, что ему противостояли вооруженные женщины.
На отчаянные призывы о помощи ландмейстера Генриха фон Вайды прибыла подмога из Германии. Она состояла из будущего гохмейстера Попо фон Остерна с 10 братьями и 30 конными стрелками из Австрии. Теперь можно было освободить, по крайней мере, замки в нижних землях от осады. Брат, посланный ландмейстером, прорвался на 3 полностью загруженных кораблях через заслон у Зантира из 20 поморских кораблей спускаясь вниз и из 10 кораблей поднимаясь обратно вверх по реке. Смелое предприятие стоило только коренного зуба руководителя. Несколько позже блокада прорывалась еще раз 3 кораблями, имевшими на борту наряду с другими продуктами 200 овец. Радостно принятый транспорт был вступительным вкладом одного кандидата в члены Ордена из Кракова.
Дитрих фон Грюнинген, удостоенный в 1245 году звания ливонского и прусского ландмейстера, прежде всего попытался со своим маленьким отрядом взять замок Швец. Он одержал перед тем блестящую победу, стоившую Святополку 1000 человек, но расположенная в остром углу между Вислой и сильно заболоченным Черноводным ручьем почти неприступный замок успешно устоял против захвата врасплох и открытого нападения.
О настоящем наступлении можно было думать только в 1246 году, когда прибыло множество крестоносцев, в том числе много австрийцев под началом опытного Генриха фон Лихтенштейн, который несколькими месяцами позже приведет своих земляков к блестящей победе под Лейте. Крестоносная армия прошла Померанию за 9 дней, Святополк не решился напасть на нее, идя по следам противника. Заметив свое численное превосходство по точному подсчету лошадиных следов, он решил напасть на арьегард немцев. Основные силы немцев, по своевременно поднятой тревоге, сразу же развернулись. Князь приказал своим спешиться и закалывать боевых жеребцов рыцарей. Лихтенштейн разгадал его намерения и призывал к максимальной скорости. Ему удалось стоптать княжеское войско до того, как те успели построиться. Поморы потеряли 1500 человек, немцы якобы 10 коней. Не лучше шли дела у Святополка, когда он позднее захотел объединиться с армией пруссов у замка, позднее названного Христбург. Он нашел его уже разрушенным и отступил с тяжелыми потерями за Вислу. Теперь как князь, так и пруссы были готовы идти на мир. Св. Престол добивался его уже с 1244, сначала через некоего Генриха, потом через аббата Меццано и с 1247 через Якоба фон Люттих, ставшего потом папой Урбаном IV. Папские легаты получили указание склонять аборигенов сложить оружие гарантией всех ранее предоставленных свобод, принять руководство силами крестоносцев на себя и принуждать христианские силы, участвующие в борьбе к послушанию церковными наказаниями. Тевтонский Орден считался, видимо, главной помехой примирению. Но именно в нем Якоб фон Люттих нашел самую горячую поддержку своим мирным инициативам.
Мир с Святополком был заключен в ноябре 1248, а 7 февраля 1249 - с пруссами. Мирный договор 1249 стремился подробно урегулировать частные, религиозные и государственно-политические отношения. Он стал возможен, так как с обеих сторон, измотанных борьбой, имелось принципиальное согласие по вопросам устанавливаемого режима орденского правления. В некотором смысле мирный договор 1249 - это прусский аналог Великой хартии вольностей, несмотря на некие существенные отличия.
Касательно личного правового положения пруссов принципиально устанавливалось, что они пользуются полной личной свободой их личности и имущества. Этот принцип чрезвычайно сильно подчеркивался. Так, как специально разъяснялось, неофиты могли быть подчинены только Христу и гласу Римского Престола. Из принципа личной свободы логично вытекали следующие статьи мирного договора: неофиты могли защищать свои права в любом суде, беспрепятственно вступать в брак, приниматься в духовное сословие и члены ордена, благородные могут носить рыцарское облачение и вооружение. Как свободные люди пруссы могли беспрепятственно приобретать и владеть любым движимым имуществом и недвижимостью, могли продавать и наследовать, до третьего колена по прямой и второго колена по боковой линии. Только если таких наследников не окажется в наличии, владение должно было отойти Ордену. Неофиты согласились на это с радостью, так как по их обычному праву право на наследство имели бы только сыновья. В плане религии пруссы торжественно обещали, что отказываются от всех языческих богов, жертв, культов и треб, что совершат упущенные за время военных лет крестины в пределах 3 месяцев и будут крестить своих детей в будущем в пределах 8 дней после рождения. Тот, кто не выполнит это обязательство, должен лишиться своего имущества и быть изгнан из страны. Неофиты далее обязывались построить 21 церковь к Троице и присутствовать на богослужении в них, по крайней мере, в воскресенья и праздники. Орден брал на себя обязательство даровать каждой церкви 4 хуфена поля и леса и десятину с 20 хакенов, а также строить и оснащать новые церкви по мере увеличения благосостояния. Сверх того, неофиты обещали соблюдать постные дни, праздники и получение таинств согласно предписаниям церкви. С другой стороны, Орден стремился избежать концентрации недвижимости во владениях церквей. Поэтому постановлялось, чтобы по завещанию в пользу церкви или духовенства завещаемая недвижимости предлагалась сначала наследникам для выкупа и, если продажа в пределах годичного срока не состоялась, она безвозмездно переходила к ордену. В государственно-правовом отношении пруссам гарантировалось единое, действующее на всей территории страны право. Орден предоставлял им выбор, какому именно праву они хотели бы подчиняться. Договорились о польском праве. В качестве финансового обременения им вменялась десятина. Неофиты не отказывались, напротив, они обещали по собственному почину, что будут сами молотить зерно и отвозить его, чтобы братьям не пришлось утруждаться его сбором по деревням.
Далее они обещали защищать жизнь, тело, честь и права магистра и братьев, не замышлять измены, предотвращать ее не щадя сил и не объединяться с врагами веры и ордена. Как второе общественно-правовое обязательство возлагалась на них общая воинская повинность, так что неофиты должны выступать „по своему имуществу снаряженно и вооруженно при всех военных походах братьев". Это была весьма тяжелая нагрузка. Но она признавалась абсолютно беспрекословно, что служит доказательством того, насколько эти люди уже привыкли к постоянным войнам. Со своей стороны должен был орден в качестве встречного обязательства заниматься освобождением пленных пруссов без их содействия добросовестно и до самого конца.
Бремя, возложенное на проигравших, было умеренным, простым и совершенно доступным. Как ни странно, не говорится о 2 весьма важных, публично-правовых обязательствах, умеренной трудовой повинности по строительству замков и земледелию. Без организованного на государственном уровне строительства замков не имели существующие отношения надежной основы, и без некоторого сотрудничества прусских крестьян экономическое снабжение замков должно было встать чрезвычайно дорого. Этим потребности не нашли своего отражения в мирном договоре.
Вопреки различным недостаткам мирный договор был актом большого значения. Братья ордена и пруссы хорошо это осознавали. В доказательство этого на заключительной сцене мирных переговоров заместитель ландмейстера торжественно объявлял как представитель ордена и братьев все причиненные невзгоды прощенными и забытыми, и обменялся перед лицом всех присутствующих с представителями пруссов поцелуем мира.
Так семилетнее восстание подошло к концу. Оно стоило стране кровавых жертвы и тяжелых ран, но в общем и целом важнейшие успехи снова были достигнуты очень незначительными силами и с такими же же потерями.
В то время как он действовал в Курляндии, в Новгороде совершался решающий поворот. Александр Невский, происками "демократической" партии Новгорода, покинул город как раз во время ливонского удара. Неожиданные успехи немцев обеспечили решающий перевес княжеской партии Новгорода, и Александр возвратился. Еще в 1241 году он захватил замок в Копорье, а ранней весной 1242 отвоевал Псков. Отсюда он двинулся вперед по замерзшему Чудскому озеру на Дерпт, от которого вынужден был отступить ввиду приближения ливонцев. Они проследовали к озеру и атаковали 5 апреля 1242 выстроившихся на крутом восточном берегу русских. Тяжелые боевые кони рыцарей не могли преодолеть склон берега, и пехота оказалась зажата русскими в тиски. Обратившись в бегство, она увлекла за собой рыцарей. 600 немцев, в том числе 26 орденских братьев, были убиты или пленены. Александр Невский не стал развивать успеха, ввиду сохранявшейся угрозы монгольского вторжения и нежелания вести дальнейшую борьбу против сохранившихся в целости основных сил армии ордена и укрепленных городов и замков, при осаде которых русские уже не раз терпели неудачу. Уже в 1242 году он пошел на заключение мира, не принесшего территориальных потерь ливонскому государству. Однако, мечты о великой балтийской империи на востоке были оставлены и уже никогда не возобновлялись. Ливонский поэт отражает эти настроения говоря: „Пусть о потерях скорбит тот, кто не желал этого вовсе", и: „Если бы Псков удалось удержать, это было бы величайшей удачей христианского мира до самого конца света."
Куда более опасный оборот приняли события в Пруссии. Князь Святополк Померанский, в 1234 году союзник Ордена, постепенно стал его противником. Он напал в 1226 году в Накеле на князя Лешко, противника его сепаратистских устремлений, убил и стал в результате действительно независимым князем Померании. По отцовскому завещанию ему принадлежала только область Гданьска, в то время как области Любищева, Швеции (так оно и называется, от города Швец) и Бялогарда должны были перейти к его братьям Самбору, Вартиславу и Ратибору. Вместо того, чтобы защищать интересы братьев, Святополк объявил себя после ранней смерти Вартислава его наследником. Помимо этого он решил прогнать Самбора и Ратибора. Те обратились за помощью к загранице и в первую очередь - к Тевтонскому ордену. Ландмейстер поддержал притязания младших братьев. В этом и в крепнувшей силе орденского государства Святополк обоснованно увидел угрозу для себя. Поэтому князь связался с пруссами и назначил определенный день для общего выступления. Происки князя не ускользнули от внимания ландмейстера, но он боялся столкновения с этим умным, боеспособным противником и стремился добиться мира любой ценой. Так что нападение на Орден началось по плану. В установленный день восстание вспыхнуло в 1242 году в нижних землях Пруссии, а вскоре после этого и в верхних. Вооруженные силы ордена вынуждены были ограничиться удержанием мощных замков Бальга, Эльбинг, Кульм, Торн и Реден. Те из немецких поселенцев, что не смогли укрыться в них, нашли свою смерть, по Дуйсбургу только в Кульмской земле - 4000 человек.
Теперь князь приступил ко второй части плана: на Висле был построен замок Сартовиц, блокирующий водные пути снабжения, чтобы уморить голодом замки нижних земель. В этом критическом положении орден доверил руководство действиями старому маршалу Дитриху фон Бернхайму. Он оказался полководцем, равноценным князю. Позволив ему спокойно отстраивать Сартовиц, маршал с 6 братьями и 20 солдатами выступил 3 декабря 1242 из Кульма с наступлением ночи, перешел замерзшую Вислу, поднялся к замку и одолел 74 человека сильного гарнизона в трехчасовой борьбе. Ценой отчаянной рукопашной Бернхайм смог вернуть 160 пленниц и главу святой Варвары в Кульм. Князь сразу обложил его войсками в замке Сартовиц. Бернхайм с нетерпением ожидал промашки противника. И дождался, когда Святополк предпринял набег в Кульмскую землю. Княжеские войска были прижаты к Висле и потеряли 900 человек, после чего Бернхайм сразу форсировал реку и обратил осаждающую армию в бегство. Когда Бернхайм, поддержанный польской армией, захватил Накель, Святополк заключил мир и оставил своего сына Мествина заложником.
Теперь можно было сосредоточить достаточные силы против предполагаемого большого удара пруссов. Когда они обрушились несколькими тысячами человек на Кульмскую землю, силы Кульма и Торна должны были объединиться. Маршал Ордена осторожно следовал с 400 людьми из Кульма к приближающемуся врагу. Найдя его беззаботно расположившимися у озера Рензен на открытой местности, он решил безотлагательно атаковать. К совету Бернхайма дождаться торнцев или, хотя бы, зайти в тыл врага, не прислушались. Силы ордена оказались слишком слабыми, как и предвидел Бернхайм: они бросились на врага прямо в лоб, и были стерты с лица земли - до десяти уцелевших. Подошедшим торнцам оставалось только отступать с потерями.
После этого Святополк нарушил мирный договор и построил замки Швец и Зантир, перекрывшие Вислу. Ему чуть не удалось захватить врасплох Эльбинг. Предупрежденный лазутчиками, что гарнизон предпринял поход вглубь земли, он пошел форсированным маршем к городу. Городские стены оказались настолько сильно охраняемыми, что герцог князь отошел без единой попытки штурма. Он не догадывался, что ему противостояли вооруженные женщины.
На отчаянные призывы о помощи ландмейстера Генриха фон Вайды прибыла подмога из Германии. Она состояла из будущего гохмейстера Попо фон Остерна с 10 братьями и 30 конными стрелками из Австрии. Теперь можно было освободить, по крайней мере, замки в нижних землях от осады. Брат, посланный ландмейстером, прорвался на 3 полностью загруженных кораблях через заслон у Зантира из 20 поморских кораблей спускаясь вниз и из 10 кораблей поднимаясь обратно вверх по реке. Смелое предприятие стоило только коренного зуба руководителя. Несколько позже блокада прорывалась еще раз 3 кораблями, имевшими на борту наряду с другими продуктами 200 овец. Радостно принятый транспорт был вступительным вкладом одного кандидата в члены Ордена из Кракова.
Дитрих фон Грюнинген, удостоенный в 1245 году звания ливонского и прусского ландмейстера, прежде всего попытался со своим маленьким отрядом взять замок Швец. Он одержал перед тем блестящую победу, стоившую Святополку 1000 человек, но расположенная в остром углу между Вислой и сильно заболоченным Черноводным ручьем почти неприступный замок успешно устоял против захвата врасплох и открытого нападения.
О настоящем наступлении можно было думать только в 1246 году, когда прибыло множество крестоносцев, в том числе много австрийцев под началом опытного Генриха фон Лихтенштейн, который несколькими месяцами позже приведет своих земляков к блестящей победе под Лейте. Крестоносная армия прошла Померанию за 9 дней, Святополк не решился напасть на нее, идя по следам противника. Заметив свое численное превосходство по точному подсчету лошадиных следов, он решил напасть на арьегард немцев. Основные силы немцев, по своевременно поднятой тревоге, сразу же развернулись. Князь приказал своим спешиться и закалывать боевых жеребцов рыцарей. Лихтенштейн разгадал его намерения и призывал к максимальной скорости. Ему удалось стоптать княжеское войско до того, как те успели построиться. Поморы потеряли 1500 человек, немцы якобы 10 коней. Не лучше шли дела у Святополка, когда он позднее захотел объединиться с армией пруссов у замка, позднее названного Христбург. Он нашел его уже разрушенным и отступил с тяжелыми потерями за Вислу. Теперь как князь, так и пруссы были готовы идти на мир. Св. Престол добивался его уже с 1244, сначала через некоего Генриха, потом через аббата Меццано и с 1247 через Якоба фон Люттих, ставшего потом папой Урбаном IV. Папские легаты получили указание склонять аборигенов сложить оружие гарантией всех ранее предоставленных свобод, принять руководство силами крестоносцев на себя и принуждать христианские силы, участвующие в борьбе к послушанию церковными наказаниями. Тевтонский Орден считался, видимо, главной помехой примирению. Но именно в нем Якоб фон Люттих нашел самую горячую поддержку своим мирным инициативам.
Мир с Святополком был заключен в ноябре 1248, а 7 февраля 1249 - с пруссами. Мирный договор 1249 стремился подробно урегулировать частные, религиозные и государственно-политические отношения. Он стал возможен, так как с обеих сторон, измотанных борьбой, имелось принципиальное согласие по вопросам устанавливаемого режима орденского правления. В некотором смысле мирный договор 1249 - это прусский аналог Великой хартии вольностей, несмотря на некие существенные отличия.
Касательно личного правового положения пруссов принципиально устанавливалось, что они пользуются полной личной свободой их личности и имущества. Этот принцип чрезвычайно сильно подчеркивался. Так, как специально разъяснялось, неофиты могли быть подчинены только Христу и гласу Римского Престола. Из принципа личной свободы логично вытекали следующие статьи мирного договора: неофиты могли защищать свои права в любом суде, беспрепятственно вступать в брак, приниматься в духовное сословие и члены ордена, благородные могут носить рыцарское облачение и вооружение. Как свободные люди пруссы могли беспрепятственно приобретать и владеть любым движимым имуществом и недвижимостью, могли продавать и наследовать, до третьего колена по прямой и второго колена по боковой линии. Только если таких наследников не окажется в наличии, владение должно было отойти Ордену. Неофиты согласились на это с радостью, так как по их обычному праву право на наследство имели бы только сыновья. В плане религии пруссы торжественно обещали, что отказываются от всех языческих богов, жертв, культов и треб, что совершат упущенные за время военных лет крестины в пределах 3 месяцев и будут крестить своих детей в будущем в пределах 8 дней после рождения. Тот, кто не выполнит это обязательство, должен лишиться своего имущества и быть изгнан из страны. Неофиты далее обязывались построить 21 церковь к Троице и присутствовать на богослужении в них, по крайней мере, в воскресенья и праздники. Орден брал на себя обязательство даровать каждой церкви 4 хуфена поля и леса и десятину с 20 хакенов, а также строить и оснащать новые церкви по мере увеличения благосостояния. Сверх того, неофиты обещали соблюдать постные дни, праздники и получение таинств согласно предписаниям церкви. С другой стороны, Орден стремился избежать концентрации недвижимости во владениях церквей. Поэтому постановлялось, чтобы по завещанию в пользу церкви или духовенства завещаемая недвижимости предлагалась сначала наследникам для выкупа и, если продажа в пределах годичного срока не состоялась, она безвозмездно переходила к ордену. В государственно-правовом отношении пруссам гарантировалось единое, действующее на всей территории страны право. Орден предоставлял им выбор, какому именно праву они хотели бы подчиняться. Договорились о польском праве. В качестве финансового обременения им вменялась десятина. Неофиты не отказывались, напротив, они обещали по собственному почину, что будут сами молотить зерно и отвозить его, чтобы братьям не пришлось утруждаться его сбором по деревням.
Далее они обещали защищать жизнь, тело, честь и права магистра и братьев, не замышлять измены, предотвращать ее не щадя сил и не объединяться с врагами веры и ордена. Как второе общественно-правовое обязательство возлагалась на них общая воинская повинность, так что неофиты должны выступать „по своему имуществу снаряженно и вооруженно при всех военных походах братьев". Это была весьма тяжелая нагрузка. Но она признавалась абсолютно беспрекословно, что служит доказательством того, насколько эти люди уже привыкли к постоянным войнам. Со своей стороны должен был орден в качестве встречного обязательства заниматься освобождением пленных пруссов без их содействия добросовестно и до самого конца.
Бремя, возложенное на проигравших, было умеренным, простым и совершенно доступным. Как ни странно, не говорится о 2 весьма важных, публично-правовых обязательствах, умеренной трудовой повинности по строительству замков и земледелию. Без организованного на государственном уровне строительства замков не имели существующие отношения надежной основы, и без некоторого сотрудничества прусских крестьян экономическое снабжение замков должно было встать чрезвычайно дорого. Этим потребности не нашли своего отражения в мирном договоре.
Вопреки различным недостаткам мирный договор был актом большого значения. Братья ордена и пруссы хорошо это осознавали. В доказательство этого на заключительной сцене мирных переговоров заместитель ландмейстера торжественно объявлял как представитель ордена и братьев все причиненные невзгоды прощенными и забытыми, и обменялся перед лицом всех присутствующих с представителями пруссов поцелуем мира.
Так семилетнее восстание подошло к концу. Оно стоило стране кровавых жертвы и тяжелых ран, но в общем и целом важнейшие успехи снова были достигнуты очень незначительными силами и с такими же же потерями.
Комментариев нет:
Отправить комментарий