Начало
26 апреля посланники возвратились в Кенигсберг и известили собравшуюся в церкви Альтштадта общину о заключении мира. 9 мая новый герцог торжественно въехал в свою столицу. В конце мая в Кенигсберге состоялось заседание ландтага, в котором приняли участие и польские комиссары. Все собравшиеся, и, прежде всего, епископы Самландский и Помесанский, присягнули на верность герцогу Альбрехту. Таким образом, место чёрного креста, 300 лет являвшегося символом Ордена и его государства, занял чёрный орел Гогенцоллернов. Черно-белые цвета, под которыми Пруссия вошла в историю, продолжали жить в черносеребрянной палитре гогенцоллерновского фамильного герба.
Тем временем цехи потребовали объединения трёх городов и участия ремесленников в городском управлении. В пользу этого требования они выдвигали веские причины: право свободного передвижения и повсеместного проживания граждан внутри всего Кенигсберга, прекращение распрей из-за мостов, более справедливое распределение налогов и доходов в пользу бедных. У них были основания верить, что герцог полностью на их стороне. Общины потребовали от муниципалитета отчёта о доходах и расходах последних лет, настояли на включении четырёх представителей цехов в муниципалитет и в число судебных заседателей.
Они получили и отчёт, и согласие по обоим пунктам. Однако затем вдруг выяснилось, что они и не знают, как воспользоваться этими уступками. Прослушав раз двухгодичный отчёт, „они вскоре устали и более отчётов слышать не желали". Из четырёх новых членов муниципалитета трое отказались от этой чести. Остался только перчаточник Тевес Розенфельд, который уже в 1522 году являлся уполномоченным представителем своей общины.
Связь между социальными движениями в городе и на селе, несомненно, существовала. В посланиях к ремесленникам крестьяне просили о помощи и напоминали о совместных договорённостях. Эти письма попали в руки муниципалитета, который созвал общины и зачитал им их содержание. Однако все заверили, что не имеют к этому делу никакого отношения. Делегация города, возглавляемая ведущим политиком Кенигсберга того времени, бургомистром Альтштадта Николаусом Рихау, вела переговоры с крестьянами в селе Варген и добилась согласия дождаться прибытия герцога. С тем же результатом закончились переговоры дворянства с крестьянами на Кведнауской горе, что в окрестностях Кенигсберга.
А между тем Гаттенхофен известил о событиях Поленца и герцога. Поленц прервал свою поездку по Мазурии, остановился, однако, в Бартене. Прибыть в Кенигсберг он не решился: „Они называют меня церковным грабителем, требуют моего колесования, считают, что я похитил серебро из церквей". Волнения в городе нарастали. К дворянам, сбежавшим сюда от крестьян, с вызовом приставали на улице. Гаттенхофен взял наёмников для охраны замка и приказал направить пушки на город, что опять-таки вызвало недоверие общин.
Герцог срочно вернулся в Пруссию и собрал войска. 9 октября в Пройсиш-Холланде перед ним предстали делегаты муниципалитетов, судебные заседатели, представители общин всех трёх городов с намерением очистить себя от подозрения в том, что Кенигсберг является источником всех волнений. Рихау от их имени просил назначить расследование. 28 октября Альбрехт прибыл с войсками в Кенигсберг. 30-го числа он, 1000 всадников и 1000 пеших солдат стояли на поле возле села Лаут, куда вызвали и крестьян. Последние сдались без сопротивления. Герцог обошёлся с ними мягко, по крайней мере в сравнении с тем, как в то же самое время был подавлен крестьянский бунт в Германии. Лишь немногих крестьян казнили.
Ещё легче отделались руководители общин, так как нельзя было доказать их причастность к покровительству крестьянам. 21 марта 1526 года Генрих фон Милтитц сообщил приглашенным в замок Советам трёх городов, что герцог прощает всем, кто перед ним виноват, но с одним условием, что отныне будет господствовать мир между общинами и муниципалитетами и что первые будут послушны вторым. Старая власть патрициев была восстановлена и более не оспаривалась. О соединении трёх городов так же не было больше речи.
На этом Реформация в Пруссии по существу закончилась. У власти в абсолютном большинстве остались те же люди. Став приверженцем учения Лютера, епископ Замландский Поленц отказался от светской власти в епископстве. Все епископские земли перешли в ведение герцогской администрации. Вместо соборного капитула появилась консистория в качестве государственного ведомства.
Кафедральный собор более не являлся епископской церковью, но оставался местом захоронения герцогов, а позднее стал университетской церковью и самым именитым храмом города. Первым евангелическим соборным пастором стал Брисманн; в 1546 году ему также поручили управление бывшим епископством, присвоив ему чин „президента консистории". Сам Собор вместе со всем районом, в котором жило духовенство, включили в состав города Кнайпхофа.
26 апреля посланники возвратились в Кенигсберг и известили собравшуюся в церкви Альтштадта общину о заключении мира. 9 мая новый герцог торжественно въехал в свою столицу. В конце мая в Кенигсберге состоялось заседание ландтага, в котором приняли участие и польские комиссары. Все собравшиеся, и, прежде всего, епископы Самландский и Помесанский, присягнули на верность герцогу Альбрехту. Таким образом, место чёрного креста, 300 лет являвшегося символом Ордена и его государства, занял чёрный орел Гогенцоллернов. Черно-белые цвета, под которыми Пруссия вошла в историю, продолжали жить в черносеребрянной палитре гогенцоллерновского фамильного герба.
Тем временем цехи потребовали объединения трёх городов и участия ремесленников в городском управлении. В пользу этого требования они выдвигали веские причины: право свободного передвижения и повсеместного проживания граждан внутри всего Кенигсберга, прекращение распрей из-за мостов, более справедливое распределение налогов и доходов в пользу бедных. У них были основания верить, что герцог полностью на их стороне. Общины потребовали от муниципалитета отчёта о доходах и расходах последних лет, настояли на включении четырёх представителей цехов в муниципалитет и в число судебных заседателей.
Они получили и отчёт, и согласие по обоим пунктам. Однако затем вдруг выяснилось, что они и не знают, как воспользоваться этими уступками. Прослушав раз двухгодичный отчёт, „они вскоре устали и более отчётов слышать не желали". Из четырёх новых членов муниципалитета трое отказались от этой чести. Остался только перчаточник Тевес Розенфельд, который уже в 1522 году являлся уполномоченным представителем своей общины.
Связь между социальными движениями в городе и на селе, несомненно, существовала. В посланиях к ремесленникам крестьяне просили о помощи и напоминали о совместных договорённостях. Эти письма попали в руки муниципалитета, который созвал общины и зачитал им их содержание. Однако все заверили, что не имеют к этому делу никакого отношения. Делегация города, возглавляемая ведущим политиком Кенигсберга того времени, бургомистром Альтштадта Николаусом Рихау, вела переговоры с крестьянами в селе Варген и добилась согласия дождаться прибытия герцога. С тем же результатом закончились переговоры дворянства с крестьянами на Кведнауской горе, что в окрестностях Кенигсберга.
А между тем Гаттенхофен известил о событиях Поленца и герцога. Поленц прервал свою поездку по Мазурии, остановился, однако, в Бартене. Прибыть в Кенигсберг он не решился: „Они называют меня церковным грабителем, требуют моего колесования, считают, что я похитил серебро из церквей". Волнения в городе нарастали. К дворянам, сбежавшим сюда от крестьян, с вызовом приставали на улице. Гаттенхофен взял наёмников для охраны замка и приказал направить пушки на город, что опять-таки вызвало недоверие общин.
Герцог срочно вернулся в Пруссию и собрал войска. 9 октября в Пройсиш-Холланде перед ним предстали делегаты муниципалитетов, судебные заседатели, представители общин всех трёх городов с намерением очистить себя от подозрения в том, что Кенигсберг является источником всех волнений. Рихау от их имени просил назначить расследование. 28 октября Альбрехт прибыл с войсками в Кенигсберг. 30-го числа он, 1000 всадников и 1000 пеших солдат стояли на поле возле села Лаут, куда вызвали и крестьян. Последние сдались без сопротивления. Герцог обошёлся с ними мягко, по крайней мере в сравнении с тем, как в то же самое время был подавлен крестьянский бунт в Германии. Лишь немногих крестьян казнили.
Ещё легче отделались руководители общин, так как нельзя было доказать их причастность к покровительству крестьянам. 21 марта 1526 года Генрих фон Милтитц сообщил приглашенным в замок Советам трёх городов, что герцог прощает всем, кто перед ним виноват, но с одним условием, что отныне будет господствовать мир между общинами и муниципалитетами и что первые будут послушны вторым. Старая власть патрициев была восстановлена и более не оспаривалась. О соединении трёх городов так же не было больше речи.
На этом Реформация в Пруссии по существу закончилась. У власти в абсолютном большинстве остались те же люди. Став приверженцем учения Лютера, епископ Замландский Поленц отказался от светской власти в епископстве. Все епископские земли перешли в ведение герцогской администрации. Вместо соборного капитула появилась консистория в качестве государственного ведомства.
Кафедральный собор более не являлся епископской церковью, но оставался местом захоронения герцогов, а позднее стал университетской церковью и самым именитым храмом города. Первым евангелическим соборным пастором стал Брисманн; в 1546 году ему также поручили управление бывшим епископством, присвоив ему чин „президента консистории". Сам Собор вместе со всем районом, в котором жило духовенство, включили в состав города Кнайпхофа.
Комментариев нет:
Отправить комментарий